“Первая пленка была идеальной”: интервью с актером и фотографом Максимом Коростелевым

Максим Коростелев – беларусский фотограф, известный в первую очередь по портретной съемке актеров, художников и других людей искусства. С творчеством Максима можно познакомиться даже в холле Республиканского театра беларусской драматургии – он делал портреты всей труппы. Среди них есть и автопортрет – Максим тоже работает актером. Любимые роли, отношение к фотографии, «соперничество» пленки и цифры, а также кринжовые истории со съемок – об это всем в интервью by375.

Начнем с позиционирования себя: ты все-таки актер или фотограф? И как внутри уживаются эти две субличности?

– Скажу откровенно, я не склонен ничему уделять слишком много сил и внимания. Все должно быть легко, просто и весело. Скажу так, по образованию и по призванию (хочется верить) я актер, который иногда сильно увлечен фотографией.

В момент создания спектакля, который длится от одного до трех месяцев, ты бываешь заморочен. Но опять же все зависит от роли и ее объема. Когда постановка уже играется, то тут дело техники. В общем, сочетание актер и фотограф – это прекрасно. Бывает, в моей жизни становится очень много фотографии, тогда деликатно появляется театр или кино. В принципе, со мной так и произошло в 2020-м. Около двух с половиной лет я был вообще без театра и не думал, что когда-нибудь туда вернусь. Но звонок художественного руководителя РТБД меня порадовал и напугал одновременно. Я согласился. Актеры в коллективе всегда были для меня близкими людьми, я часто ходил на их постановки, а со многими из них учился в БГАИ. За время нашей работы мы сблизились. Кажется, я обрел свою театральную семью. Она небольшая, но очень сплоченная и душевная. За свою жизнь я успел поработать в двух театрах, но это тот самый, где есть единение и поддержка. Я безумно рад, что согласился тогда прийти работать именно сюда.

Кроме театра в твоей жизни часто появляется кино. И твое портфолио насчитывает более 30 киноработ. Каких персонажей ты обычно играешь? И кто из них запомнился больше всего?

– Не буду лукавить: чаще всего не запоминаю названия сериалов, где я снимался. И еще честнее будет сказать, что не смотрю их. По непонятным мне причинам уже три раза знакомые, отдыхающие в Турции, присылали фото моих персонажей из российских сериалов. Они смотрели телевизор, видимо. Я реально не понимаю, что у людей в голове, если они на отдыхе так проводят свое время. Но благодаря таким неожиданным сообщениям вспоминаю о своих эпизодических ролях. Чаще всего играю стереотипных персонажей: фотографа, блогера, журналиста, бармена, иногда итальянца или француза, в военном кино – еврея. В концлагере, конечно. Я к этому серьезно не отношусь (это не великое кино – чего об этом думать) как и ко многим вещам в жизни.

C 2020-го ты работаешь в Республиканском театре беларусской драматургии и на данный момент задействован в семи спектаклях. У тебя есть любимые роли?

– Первое, что приходит на ум, – роль Гены в спектакле “Сірожа”. Она была моей первой большой ролью в этом театре. Поэтому по-особенному важная. И, честно признаться, жалею, что сейчас не показываем этот спектакль. С самой трудной ролью познакомился год назад, когда мы ставили “Махляры”. Опишу так: сложный процесс, в котором было тяжело всем, кто был задействован в этой постановке. Было непонятное отношение к артистам со стороны режиссера из Перми. Он строил работу по принципу какой-то странной дрессуры, прикрываясь именем и методами Михаила Чехова. Он мог подолгу выстраивать нам интонации, но при этом так и не выстроил ни одной мизансцены. Одним словом, наш коллектив его не принял. Перед ролью Утешительного я волнуюсь до сих пор. Но чем больше мы играем этот спектакль, тем легче становится. Мне самому интересно, когда наступит момент легкости и озорства во время игры на сцене.

Когда ловишь то самое ощущение легкости и озорства – это значит, что ты “подружился” с этим персонажем и дальше – “мир, дружба, жвачка”?

– Значит, что в этот день просто сошлись звезды. То ли ты узнал хорошую новость днем, то ли предвкушаешь что-то приятное после спектакля. Тогда и возникает это ощущение подъема духа. Конечно, это еще связано с опытностью: сколько ты поиграл в этой роли. Чем приятнее новость и чем больше ты играешь, тем круче себя ощущаешь. А еще отжимания от пола помогают. Думаю, озорство не может быть всегда. Более того, есть спектакли, которые просто не хочется играть. Но опять же – важно начать, и тогда эта легкость может появиться в середине спектакля от шутки или импровизации партнера на сцене.

В таком случае что испытываешь, когда выходишь на поклон?

– Все зависит от того, как я отношусь к спектаклю. Если мне нравится, то радуюсь вместе со зрителями, аплодирую, и в эти моменты мне особенно приятно высказать свою благодарность за то, что люди пришли, поняли, выбрали именно нас, что произошел коннект.

Недавно прошла премьера нового спектакля “Карней”, где ты исполняешь роль Миколы. Какие чувства у тебя вызывает эта постановка?

– Она мне правда очень нравится. Из последнего, что появилось в театре, это самое лучшее. Алена Змитер – космический режиссер, как и все ее задумки. Она очень чувственный, деликатный человек, с которым приятно работать. В какой-то момент все начали понимать: складывается хорошая и правильная история, с абсолютно классно подобранной музыкой, крутыми декорациями и костюмами. Тут все сошлось, более того – это Короткевич.

В коллективе театра у тебя есть более взрослые и более молодые коллеги. Что ты у них заимствуешь?

– Естественно, у более взрослых есть опыт. У некоторых из них я хотел бы чему-то научиться. Это те, кто всецело поглощен своей профессией актера – это не просто профессиональная идентичность, это жизнь. Просто я не из таких людей, у меня много других занятий, помимо театра. Поэтому я никогда не говорил, мол, сцена – это единственное, чем я “дышу, живу и т.п.” Вот, к примеру, актер Максим Брагинец на самом деле горит профессией и смотрит все репетиции, прогоны (Генеральные репетиции спектаклей. – Прим.ред.). Например, в том же “Карнее” он выходит немцем только во второй части, но всегда смотрит начало спектакля. Никогда не сидит в гримерке, а находится в процессе. Ему по-настоящему интересно и важно  сколько бы раз он ни видел спектакль, все равно его смотрит. Если говорить о молодых, то у них вся жизнь впереди. Они молодцы, но нет чего-то, что бы я хотел у них перенять. Наоборот, вижу, чего им не хватает и что в скором времени они приобретут.

А ты уже приобрел?

– Я нахожусь в прекрасном возрасте, когда мне не хотелось бы сдавать назад. Мне в 30 лет комфортнее, чем в 20. Пока все функционирует, как в молодости, но при этом есть опыт, понимание, знание и вещи вокруг, которые позволяют делать больше и шире.

Но помимо сферы театра и кино ты начал активно работать в озвучке фильмов на беларусском языке. Как относишься к этой деятельности?

– Это дело очень люблю. Меня забавляет, что только при помощи голоса ты можешь столько всего делать, а иногда получается работать смелее, чем в театре. Мой голос – это данность, которую мне приятно использовать.

Как часто к тебе на съемки приходят люди не из творческих кругов?

– Это вообще мое любимое. Одно из первых сообщений всегда такое: «Ну, я же не актер/актриса». Кто-то еще круче выдает, мол, вы только известных людей снимаете? Всех модных и известных актеров, художников, музыкантов? А обычных людей снимаете? И приходится отвечать по-разному. Я обязательно смотрю профиль, уточняю запрос и общаюсь с ними, предварительно назначаю встречу перед съемкой. Потому что были случаи, когда все происходило за гранью добра и зла.

Можешь вспомнить пример странной съемки?

– Бывают просто странные люди, а бывают с придурью. Помню пару молодоженов… Никогда такое не снимаю, но в тот момент просто нужны были деньги. Невеста начала свое сообщение со слов: «Обращаюсь к вам, потому что вы лучший фотограф в СНГ». И это был только первый звоночек. В профиле все фото были «пережаренными» (с десятками фильтров), где невозможно было понять, как выглядит человек. Изначально они хотели съемку прогулки после росписи в “-15” зимой. Чтобы избежать этой катастрофы, я предложил студию. И вот я вижу их впервые, а там типичная свадебная классика: пышное белое платье, завитые волосы, огромные накладные ногти. У жениха – костюм с отливом, бабочка и тонкая прядь волос на затылке в виде хвостика. Дальше круче, в процессе съемки девушка рассказывает, как накануне она развелась и как сильно любит своего нового мужа. Всю съемку жених держался сухо и насторожено, невеста наоборот пыталась быть игривой и наиграно веселой.  Кадр в контровом освещении, где их силуэты сливаются в поцелуй – лучшее, что я мог сделать. Под конец съемки я понимал, что ничего особо не получилось. Время в студии кончалось, невеста хотела еще, а я хотел домой. Короче, это был «Горизонт», и я предложил немного поснимать на улице. Мне почему-то подумалось, что “жирная свадебная классика” будет прекрасно сочетаться с суровыми, индустриальными видами завода. Невеста скидывает свою шубу, садится на заснеженный парапет и начинает максимально стереотипно позировать. Я заметил несколько зеркал у стены, которые кто-то выкинул, и сделал пару кадров через них, чтобы нащупать хоть какую-то грань художественности. Долго не хотел браться за обработку этих кадров. А когда открыл фото, то увидел, что за зеркалом, в котором отражается пара молодоженов, на стене огромными буквами написано слово из трех букв, которое обычно пишут на заборах. До сих пор не понимаю, как ни я, ни они этого не заметили во время съемки. Скажу больше, они не заметили этого и после, по крайней мере, ничего мне не сказали. Но я считаю, что все мои мучения были ради этого одного замечательного кадра.

А есть еще какие-то фотосессии, на которые бы ты не согласился?

– Сразу приходит на ум что-то типо этих молодоженов в какой-нибудь заводской столовой с диско-шаром, но потом понимаю, что там могут танцевать прекрасные лысые мужики с золотыми зубами. И получится такой местечковый стиль и колорит. Ах, знаю! Ни за что не согласился бы работать фотографом в школе или в детском саду! Это какой-то особый вид фотографов, какая-то секта или банда. Хотя это прикольная и важная миссия – хранить память, но, с другой стороны, эти воспоминания обычно настолько кринжовые… Кажется, в моем детстве был один питон и один пудель на весь город, которых возили по всем школам и закручивали детям на шею, сажали на коленки, иногда давали потискать. Фотографии обрамляли в рамку с машинками – для мальчиков, с Эйфелевой башней – для девочек. Помню, я всегда хотел с башней, а не с машинкой. Не знаю, как сейчас с этим. Не думаю, что эта фотография сильно изменилась,

Ты до сих пор приверженец идеи снимать только на пленку?

– Нет, появилась цифра, которая начала меня полностью устраивать. Она дает мне больше возможностей в плане скорости, автофокуса и съемки серией. Ее я изначально покупал для работы с коммерцией. Пленка осталась для моих личных проектов. Все, что важно и дорого мне на 99,5%, снято на пленку. В моих папках с негативами только те люди, которые для меня что-то значат. Кстати, никому не доверяю проявку. Только я знаю, как я снял и с каким светом. И, конечно, лучше меня никто не знает, как ее проявить. Вообще предпочитаю, чтобы все процессы зависели исключительно от меня.

Сейчас на пленку снимает почти каждый второй. Что думаешь по поводу этой модной тенденции?

– Это круто, пусть люди развлекаются. Мне кажется, тут история про сохранность. Пленка останется в виде негативов, а еще у кого-то возникает ассоциация с детством. Все уже наигрались: сделали 100, 200, 500 кадров на цифру, а здесь все-таки ты ограничен 36 кадрами, в моем случае и вовсе десятью. Тебе интересно попробовать, ведь ты не знаешь, что из этого получится. Думаю, ожидание появления изображений на негативе во время проявки пленки сравнимо с ожиданием Рождества или  НГ и получением подарков. У меня так до сих пор. Хорошо, когда у некоторых из этого увлечения что-то вырастает.

У меня ровно такая история: на первом курсе кто-то отдал мне “Зенит”. Я пошел и купил самую дешевую пленку “фуджи”. Встретил на коридоре академии искусств Пашу Скакуна, оператора с параллели, и попросил объяснить, как все устроено. Он мне быстро на словах все разложил: тут диафрагма, выдержка, чувствительность пленки. Когда уже были на даче, отец заправил пленку, и я сделал свои первые кадры: мама с соседкой, а следующий – отец. Первая пленка была идеальной. Это был самый важный первый шаг: если бы изначально не получилось, не исключаю, что не продолжил бы.

Когда ты начинал, не существовало такого явления, как курсы по фотографии. Откуда ты черпал знания?

– Паша Скакун в коридоре за пять минут рассказал мне все основные принципы, которые надо знать о фотографии. Разумеется, это упрощенная версия, нюансов очень много. Для того чтобы сделать самый простой кадр, познаний много не нужно. Действовал по простому принципу: снимал и получал удовольствие. Я не прочитал ни одной книги о фотографии. Хотя, когда начал сам вести курсы, впервые открыл энциклопедию для подростков по этой теме. Мне хотелось просто почитать об этом в учебнике, сравнить: сравнить с тем, как бы я говорил. Не очень понимаю тех, кто думает, что курсы сделают из них  профи фотографов. Мне кажется, это нужно воспринимать как развлечение. И мои курсы были такими. Я перестал их вести, потому что абсолютно перестал понимать, что рассказывать людям, и не мог позволить себе критиковать работы учеников. Ведь невозможно научить людей видеть. Сейчас организовываю только мастер-классы. Некоторые заточены заниматься коммерцией. Они изначально рассматривают фотографию в качестве заработка. Для меня эта история про другое. Параллельно кого-то подснять за деньги могу, но специально заниматься только этим – не мое.

Кого из известных людей ты хотел бы увидеть у себя в кадре?

– Мне абсолютно не важен уровень популярности человека. Главное, чтобы этот человек был мне интересен. Я очень давно мечтал познакомиться с Юрием Ростом. Лет восемь назад я случайно прочитал статью о фотографии, полную метафор, об Анри Картье-Брессоне, известном французском фотографе. Было ощущение, будто так думаю и я, только написал об этом человек умнее, с опытом и в теме. Я долго искал автора и через лет 5-6 нашел материал на другом сайте с подписью “Юрий Рост”. У нас есть много пересечений каких-то мистических. Например, мы оба знаем поэму Пушкина “Граф Нулин”. Наизусть от начала до конца. Я когда-то читал ее на экзамене по сценречи, и это занимает примерно минут сорок.

С тех пор у меня появилось стойкое желание: я должен познакомиться с этим человеком. В январе 2021 года это произошло. Мы с театром были на гастролях в Москве три дня. Я точно знал, где он живет и где находится его мастерская, как выглядят две его машины. Ходил туда каждый день, и в один из них под окном стояла машина и горел свет в мастерской. Он открыл мне двери, я стучащими зубами выразил ему свою признательность и восхищение, на что 82-летний Юрий Михайлович ответил: “Максим, мне очень приятно, но сейчас у меня в гостях дама. Запишите мою электронную почту”. Конечно, я был счастлив. Следующие разы все было проще, у меня появился его номер: я приезжал в Москву, звонил – и мы договаривались о встрече.

Чего ожидать от тебя в будущем?

– Весной 2024-го планирую сделать выставку. Она будет моя личная, но в расширенном варианте – коллаборация с людьми искусства: художниками, поэтами, актерами, музыкантами. Надеюсь, что приедут классные гости-спикеры и мы организуем лекции на разных площадках. На месяц хочу погрузить Минск в свой мир.

Если бы в году было 375 дней, как бы ты провел еще 10?

– Суть, цель и смысл жизни в очень большом проценте – чтобы получать от нее удовольствие. Если бы эти 10 дней давали неограниченное количество финансов, я бы передвигался по миру на всевозможном транспорте: летал бы на воздушном шаре, дельтаплане, сплавал бы в мини-круиз. Это были бы веселые, пьяные, озорные десять дней. Промотал бы их на всю катушку, чтобы счетчик взорвался!